* * *
Сидя в одиночестве в своей квартире, Конни чувствовала какое-то беспокойство. После ванны она вымыла голову и закрутила бигуди. Это заняло у нее немногим больше часа.
Она заварила себе кофе, и устроилась в гостиной, пытаясь читать. Но у нее ничего не получалось. Глаза бегали по строчкам, а мысли крутились вокруг совсем другого.
Вокруг Дэла.
Она чувствовала себя так, будто ее предали, бросили. Да еще и в вечер пятницы.
Еще со средней школы, вечер пятницы был для нее временем отдыха и веселья, временем танцев, футбола, походов в спортзал, вечеринок, боулинга, кино, встреч с друзьями - словом, временем веселья. Вечер пятницы - долгожданная свобода в награду за трудную неделю. Грешно в пятницу вечером сидеть дома.
Сижу тут, - подумала она, - одна дома, волосы на бигудях, только и делаю, что плачусь на жизнь.
Сандре Дейн, героине своих романов, она никогда не позволила бы оказаться в подобной ситуации. Сандра - прекрасное черноволосое создание, хозяйка плантации «Белые Дубы», не сидела бы сиднем дома, бурча и жалуясь. Она бросилась бы в конюшню и оседлала бы своего жеребца, и пустилась бы в дикую скачку через залитую луной деревню, и чтоб ветер бил в лицо!
Но у Сандры не было на голове бигудей…
Конни встала с дивана и, сняв халат, направилась в спальню.
Ну и куда я пойду? - подумала она. - Жеребца у меня нету…
Хорошая, долгая прогулка.
Открыв ящик комода, извлекла из него синий спортивный костюм.
«Семь-Одиннадцать»[5] работают круглосуточно.
Она натянула штаны. Они казались мягкими, теплыми и уютными.
Далековато, - подумала она, - но это же бульвар Пико. А на Пико и ночью гулять вполне безопасно.
Она надела курточку от спортивного костюма и застегнула молнию наполовину, после чего посмотрелась в зеркало.
Вот и Сандра Дейн оделась бы точно так же, будь у нее спортивный костюм, - подумала она.
Сандра Дейн, уж конечно, не отказалась бы от хорошего изнасилования.
Хорошего изнасилования. Черт. Ничего смешного.
Наклонившись зашнуровать обувь, она увидела, что сквозь незастегнутую курточку целиком видна левая грудь.
Ну уж нет.
Она застегнулась до самого горла и направилась к двери. Прихватив сумочку, вышла из дома.
Взглянув на балкон первого этажа, она поняла, что там проходит вечеринка; остальные квартиры казались пустыми.
Люди веселятся.
Сбегая вниз по лестнице, она на миг остановилась и накинула на голову капюшон, чтобы спрятать бигуди.
Прекрасный способ провести вечер пятницы, - подумала она.
Пожалуй, следует заглянуть к Дэлу, хочет он того, или нет.
* * *
Элизабет склонилась над кроватью и откинула покрывало. Опустилась на белую простыню, раскинув руки и ноги.
- Пора, - сказала она. - Я хочу видеть тебя.
Заведя одну руку за спинку кровати, она щелкнула выключателем, и прямо над нею зажегся светильник. Такие Дэл видел обычно над бильярдными столами. Оставляя всю комнату в темноте, он освещал лишь кровать и лежащую на ней Элизабет.
Дэл взобрался на край кровати и начал медленно ползти к Элизабет, не отрывая от нее взгляда. С ее выразительных глаз, с болезненно красивого лица. С ее нежной тонкой шеи и впадинки над ключицей. С ее груди, приподнявшейся, когда она вытянула руки над головой. Соски ее были почти коричневого цвета. Он дотронулся до них, они оказались упругими и напряженными. Элизабет слегка поежилась от прикосновения. Тогда он повел рукой дальше, по груди и ниже, вдоль ребер.
Шрам.
Около шести дюймов[6] в длину, пересекающий живот вниз по диагонали.
Дэл осторожно провел по нему пальцем.
- Операция? - спросил он.
- Без участия хирурга, - сказала она.
- То есть?
- Мой муж, храни его Бог, пырнул меня разделочным ножом.
- Боже мой, - пробормотал Дэл.
- Он думал, что я ему изменяю, - она сложила руки под головой и уставилась в потолок. - Жуткий был ревнивец. Он был намного старше меня и очень богат. Считал, что я вышла за него только ради денег. Неправда. Я любила его, даже в те моменты, когда он делал мою жизнь невыносимой. Чем больше я пыталась ему это доказать, тем сильнее он ревновал. Он следил за мной, подслушивал и пытался найти доказательства моей измены во всем, что бы я ни делала. Он даже нанял частного детектива.
- Наверное, это было ужасно, - сказал Дэл.
- Да уж не особо приятно. Он постоянно избивал меня. Кулаками, ремнем. А самым любимым его орудием был электроудлиннитель.
- Почему же ты не ушла от него?
- Потому что любила. Я постоянно надеялась, что когда-нибудь настанет момент, когда он поймет, что ему не в чем меня подозревать. Но этот момент так и не настал.
Она приподнялась на локтях и уставилась в темноту.
- Однажды ночью он пытался меня убить. Был день нашей шестой годовщины. Я дала нашей экономке выходной, чтобы мы могли остаться с ним наедине. Я ждала его домой к семи. Он работал адвокатом, причем, преуспевал. Ты, наверное, уже и сам догадался - по всей этой роскоши. Так вот, где-то около шести я обнаружила, что у нас нет шампанского, села в машину и отправилась в Вендом. По дороге увидела автомобиль скорой помощи в зеркале заднего вида, чтобы уступить ему дорогу свернула на обочину. Она вся была захламлена, думаю, именно на ней я и напоролась на какой-то гвоздь. Доехала, значит, до Вендома, купила шампанское, а вернувшись на стоянку, обнаружила, что одно из колес моей машины практически полностью спущено. Кто-то из местных сотрудников взялся заменить его. Возвращаюсь, наконец, домой, а Герберт уже на взводе, только меня и поджидает. У нас годовщина, я выхожу сделать ему приятное, а он имеет наглость обвинить меня в измене! «Отвечай, - орет, - с кем блядуешь?»
Я была сыта по горло. Трахнула бутылку шампанского об пол - осколки разлетелись по всей прихожей. А Герберт не унимается - залепил мне пощечину и знай себе орет: «С кем? Я спрашиваю, с кем блядуешь?!» «Не помню имени, - сказала я. - А только он молод, и в постели - ну просто жеребец!»
Тогда Герберт отвернулся. Я знала, что страшно его уязвила, и я была рада. Всему должен быть предел. Слышу, он плачет. Ушел на кухню и рыдал так, будто я в самое сердце его ранила. Я подошла к нему сзади. Положила руки ему на плечи. Но прежде, чем успела сказать хоть слово, он как развернется - и полоснул меня ножом.
Дэл обратил внимание, что она смотрит на свой шрам на животе. Не сводя с него глаз, она продолжала:
- И тогда я бросилась бежать. А он - за мной, вверх по лестнице, и с ножом в руке, но у нас по всей стене висели картины, и вот я, достигнув уже верха, сорвала со стены большой портрет в тяжелой раме, и замахнусь. Угол рамы угодил ему в лицо, и он рухнул с лестницы. Подошла - он и не пошевелился. Просто лежал, уставившись на меня стеклянными глазами. При падении сломал шею.
- Он умер? - спросил Дэл.
Потянувшись, она взяла его за руку и направила ее в свое влажное лоно.
- Не говори больше ничего. Просто трахни меня. Трахни, прямо сейчас. Просто засунь в меня свой член и трахай до крика.
* * *
Долгая прогулка к «Семь-Одиннадцать» оказалась сплошным удовольствием. Было так здорово просто идти, наслаждаясь ночным воздухом и останавливаясь лишь для того, чтобы поглазеть на витрины. Порою Конни даже забывала про Дэла, променявшего ее на пару каких-то ужастиков.
Добравшись, наконец, до магазина «Семь-Одиннадцать», она подошла к стойке с книгами в мягких обложках и, быстро пробежавшись по ним взглядом, нашла нужную - автором значилась Барбара Рэйдж - обещавшую читателям «историю страсти в открытом океане». Она отодвинула книгу и посмотрела, сколько экземпляров стоит позади нее. Два. На прошлой неделе было четыре.
